Итак, «вражье» вирусное нашествие остановлено. Благодаря этому, управленческие структуры, хоть и медленно (им это свойственно), приходят к тому, что окончательная победа над эпидемией невозможна, если торчать всё время в «окопе». Успех приносит только контрнаступление. В данном случае это хоть и неполное, но освобождение людей из-под «домашнего ареста» и задействование их иммунитета на борьбу с заразой и будущими её «волнами» и рецидивами. 

Правда, и тут «слабительные» действия властей (в особенности, столичных) по выходу из «сизо» в лучшем случае вызывают либо недоумение, либо оторопь. В худшем же – унижают и выставляют «горе-регулировщиков» на посмешище, подрывают их авторитет, лишают остатков уважения к ним. Люди уже сами, стихийно приходят к тому, что доверять нужно скорее себе, чем «заботливым» чиновникам, цели которых, по-видимому, сильно отличаются от ими же заявленных.  В самом деле, с момента продления режима «сизо» в столице его индекс соблюдения сократился ещё сильнее и достиг 1,9 («на улицах очень много народа»). Введение до середины июня обязательного ношения масок на улице обернулось массовым отказом от их использования вовсе. А «разрешение» на прогулки «строго по очереди» подверглось осмеянию во всех сетях и сообществах. Все эти т.н. «меры», даже если и была в них заложена какая-то логика, выглядят абсолютно нелепыми и неумными, хотя бы из-за того, что эффективный контроль за их исполнением просто невозможен. Власть продолжает терять доверие к себе, к своей компетенции и даже адекватности. Если бы выборы столичного мэра состоялись нынче, то я бы не удивился, если бы у действующего «городского головы» возникли проблемы с продлением его «каденции». Не факт, что и федеральные выборы, случись они сегодня или осенью, принесли бы успех действующей власти.  

Избыточные, чрезмерные, а порой и прямо ошибочные решения управленческих структур всех уровней уже отразились, и ещё отразятся совсем скоро, на материальном благополучии большинства населения. Доходы его падают, рабочие места сокращаются, кредитная несостоятельность растёт. Огромные проблемы возникают и у большинства предприятий в целом ряде отраслей, прежде всего тех, куда ещё не «добрались» процессы монополизации и огосударствления. По оценкам ряда общественных объединений и независимых экспертов до 60% малых и средних компаний либо уже ушли с рынка, либо ожидают своего банкротства в течение ближайшего полугода. Падение ВВП за апрель составило 12% и такого обвала не было уже лет двадцать. Сжимается кредитный портфель банков, сокращается объём депозитной базы, падает потребительский спрос, снижается производство (за апрель уже на 6,6%), останавливаются все несырьевые, не экспортоориентированные драйверы роста, толкавшие нашу экономику в прошлые годы. О теме её диверсификации, структурных реформах, создании инновационных направлений, по-видимому, придётся надолго забыть.  

В самом деле, сколько лет займёт даже процесс восстановления прежних темпов роста (и без того в последнее время «околонулевых») и затем выхода на новую восходящую траекторию? А ведь впереди возможны новые «чёрные лебеди», новые «форс-мажоры» (и к ним нас, кажется, уже деликатно готовят), причём не обязательно связанные с новыми вирусными атаками, но и любых иных ЧС, в результате которых власть сочтёт для себя возможным снова остановить хозяйственную деятельность и вторгнуться в нормальный жизненный ритм своих граждан.  

Кто будет за это платить? Сейчас пока эту тему закрывают средства «казённой кубышки» - фонда национального благосостояния, но и этот ресурс при таких триллионных тратах и истощении самих источников его пополнения (прогнозируемая цена нефти на ближайшие годы не даёт поводов к оптимизму) скоро придёт конец. И тогда (впрочем, отчасти уже и сейчас) любые просчёты властей будут оплачиваться новым падением жизненного уровня наших сограждан.  

Стоит при этом отметить, что даже нынешние триллионные средства, выделяемые государством на борьбу с эпидемией и с экономическим обвалом, тратятся весьма неэффективно, и большая их часть либо вовсе не доходит до тех, кто в них нуждается, либо доходит слишком поздно, либо до тех, кто в них вовсе не нуждается, забирая себе. Это и понятно, потому что расходование казённых ресурсов происходит бессистемно, второпях, лихорадочно, избирательно, в привычном режиме ручного управления, что называется, по факту возникающих проблем и выявления слабых точек.  

Важно и то, что эти выделяемые государством средства не решают главную проблему – проблему восстановления прежней предпринимательской активности и стимулирования частной инициативы. Ведь начиная свой бизнес, открывая предприятие, предприниматель должен максимально точно просчитать свои риски. От этого зависит и судьба его собственного капитала и кредитных денег. А как это просчитать, если риск неадекватных действий властей становится избыточно высок и не просчитывается вовсе, если нет никакой системной защиты против форс-мажорных обстоятельств, становящихся уже далеко не чрезвычайными? Как избежать этого? 

В этой связи, как мне представляется, необходимо уже сейчас приступить к разработке тех мер, которые в законодательном порядке способны системно обезопасить бизнес от будущих форс-мажоров, сформировать условия для стимулирования его инвестиционной активности, создать адекватную систему страхования на случай возникновения ситуации, подобной той, в которой большинство частных предприятий оказались нынче. Нужны соответствующие новым угрозам системные и эффективные механизмы демпфирования возникающих для бизнеса чрезвычайных проблем. Причём чёткие и понятные, - такие, которые бы минимизировали потери не только самого бизнеса, но и государства при реализации им мер поддержки и восстановления деловой активности, экономического роста. 

Необходимо создать систему чётких законодательных гарантий для бизнеса (особенно малого и среднего, занятого в сфере услуг, логистики, торговли, досуга и т.д.), которые будут автоматически включаться для возмещения им потерь в чрезвычайных ситуациях. Это можно было бы прописать в законе о чрезвычайных ситуациях или ином правовом акте. Средства для такого возмещения должны быть зарезервированы в бюджете или во внебюджетных фондах, или за счёт системы государственного страхования (по аналогии с «системой страхования вкладов»). В вышеупомянутом законе о ЧС надо чётко прописать положение о том, что в случае возникновения ситуации, при которой государством останавливается деятельность предприятий и компаний, оно обязуется возместить их потери посредством выплаты им (из соответствующего страхового фонда или напрямую из бюджета) 70-80% средневзвешенного за предшествующие введению ЧС объёма выручки. Другими гарантированными выплатами могут быть возмещение предприятиям 70-80% арендных и коммунальных платежей за период простоя, фонда заработной платы персонала и компенсация на период действия нерабочего периода 70-80% платежей по взятым кредитам и процентов по ним.  

Перечень подобных законодательных гарантий, а также порядок их применения можно обсуждать, но, самое главное, необходимо сделать так, чтобы с одной стороны государство точно оценивало последствия принимаемых им управленческих решений, с другой – предприниматели закладывали в свои риски чётко прописанный механизм возмещения им потерь при введении ЧС.  

В этом случае интересы обеих сторон способны сойтись. Ведь тогда, возможно, повысится качество регулятивных действий, а предпринимательская активность в свою очередь получит необходимый для её регенерации базисный импульс. Без этого крайне трудно будет запустить маховик восстановления деловой активности и экономического роста. Без этого бизнес всегда будет ощущать себя беззащитным и уязвимым от неадекватных действий властей, которые они будут объяснять «злой волей» рока, форс-мажора, пандемии, мора, иной чрезвычайной ситуации.  Бизнес должен твёрдо знать, что компенсации ему в результате такого «неадеквата» будут оплачены государством «неотвратимо» и системно, по закону, а не так, как сейчас, когда любое послабление, или еле зримую помощь, он должен выклянчивать, выколачивать, убеждая кого-то в том, что без этого он неминуемо обанкротится, и уж точно не станет планировать свою дальнейшую деятельность в формате расширения и развития.  

Всему на свете есть своя цена. За всё надо платить. Этот трюизм перестаёт быть пустой, банальной фразой, когда следом возникает вопрос: «А кто это будет делать?». Разве не тот, по чьей «вине» возникла та или иная ситуация, кто принял то или иное решение, кто знал наперёд, что именно он несёт за это ответственность? Кто, как не власть, должна показать подобный пример своим гражданам, от которых она требует (и принуждает к тому) исполнения ими своих обязанностей и предъявляемых к ним требований? И разве вопрос о том, кто платит, не будет реже возникать там, где чётко и наперёд это всё прописано? Разве не повысится ответственность управленцев за принимаемые ими решения, когда они будут знать, какова их цена? Разве не позволит это бизнесу быть гораздо лучше подготовленным к новым потрясениям, зная наперёд, какие риски он несёт сам, а какие с ним неизбежно разделит власть, заранее прописав в законе свою ответственность? Разве государство, приняв вышеуказанные законодательные решения, не восстановит к себе доверие своих сограждан и предпринимательского сообщества, и разве не обезопасит себя само от своих порой не продуманных, несистемных и неэффективных решений? 

Кто виновен, тот и платит. С «пёсьих мух», с «жаб», «тьмы» и прочих «египетских казней» и козней спросу немного. А с фараона за то, что он навлёк на своё царство «мор», заразу и другие бедствия – вполне. Плати, зараза!).