Предметом исследования является анализ прежних установок и обосно-
вание корректировки концептуальной основы управления экономиче-
ским ростом в РФ в контексте участия мегарегулятора.
Цель научной статьи – установить характерные особенности и устрани-
мые противоречия, присущие стратегии денежно-кредитного регулиро-
вания экономикой в условиях структурной трансформации.
Методология основана на системно-логическом анализе положений дей-
ствующей денежно-кредитной политики Банка России.
Результатами исследования являются авторские предложения по раз-
витию подхода к оценке воздействия мер монетарного регулирования
на процесс экономического роста: через формулирование и конкрети-
зацию для нынешних условий принципов макроэкономического управ-
ления; установление спорных и нуждающихся в дополнительной науч-
ной ревизии оснований, принятых к использованию регулятором для
достижения ценовой стабильности, сообразно с эффективностью их
задействования во влиянии на экономический рост; обоснование эта-
пов реализации предлагаемого автором организационно-управленче-
ского механизма.
Выводы. Нынешняя денежно-кредитная политика, учитывая действи-
тельные потребности российской экономики и влияние внешнеэконо-
мических шоков, нуждается в обновленном взгляде на управление
инфляционными процессами в увязке с достижением устойчивости
экономического роста.

Российская экономика, конъюнктурно и структурно, пространственно и содержательно оставаясь частью глобальной несмотря на все вызовы последних трех десятилетий, пережив шоки и нестабильность ввиду угроз системного и экстраординарного характера, все еще находится в концептуальном поиске индивидуальной стратегии преобразований и на этапе выработки того основополагающего организационного механизма, который позволил бы функционировать на принципах устойчивого экономического роста. И здесь актуально говорить именно о приоритетах поступательного развития: долгосрочного, стремящегося к темпам, не просто превышающим среднемировые значения, но и максимально достижимым; сбалансированного главным образом целями и задачами – не столько адаптации некоторых макроэкономических параметров под таргет-установки оперативного уровня для отдельно взятого финансового года, сколько ориентиром на небезосновательное увеличение благосостояния РФ с закладываемой возможностью воспользоваться создаваемыми эффектами для текущего и будущих поколений.

С чего начинается рост экономический?
Следует отметить, что с уделением повышенного внимания обоснованию задачи экономического роста в программно-стратегических документах зачастую не акцентируется вопрос о насущном потенциале роста либо поверхностно раскрывается спектр перспективных (альтернативных) источников, из которых бы он стал как достижимым и достаточным, так и стабильным и обоснованным. Кроме того, на дискуссионную развилку мы ступим, если взглянем на проблему глазами действующих финансовых властей, отвечающих на вопрос, какие цели вменяются росту экономики. Банк России на этапе перехода к таргетированию в целеполагании по поводу сценарного планирования реагировал исключительно в двух плоскостях: определяя рамки своей компетенции регуляторными возможностями купировать последствия либо роста при низкой инфляции, либо стагфляции (то есть низкого роста при высокой и растущей инфляции). В свою очередь, по достаточно устоявшимся представлениям и в рамках базового варианта прогноза ЦБ РФ «сценарий с высоким ростом и ограниченной инфляцией методами денежно-кредитной политики не реализуем» [1].
В макроэкономическом целеполагании представляются первостепенными и определяющими для внедрения эффективного механизма управления экономическим ростом:
■ преодоление концептуальных издержек, определенно присущих инструментарию управленческих решений из области примитивного монетаризма;
■ избавление от неолиберальных принципов дерегулирования экономических процессов – отказ от минимизации государственного стимулирующего вмешательства в рыночные отношения;
■ серьезный пересмотр идеологии и механизма стратегического планирования в пользу целевых ориентиров повышения качества социально-экономического развития перед отдельными базисными индикаторами, скорее конъюнктурно характеризующими ситуацию, чем играющими решающую роль при оценке конструктивных достижений общественного воспроизводства;
■ обоснованное научно и задачами реализации государственных приоритетов кратное удлинение горизонтов макроэкономического планирования в качестве меры, обеспечивающей понятную участникам, сбалансированную по источникам и средствам достижения политику устойчивого экономического роста через выработку долгосрочного плана развития, цельно увязывающего повышение благосостояния граждан и трансформационный индустриальный скачок;
■ скрупулезная оценка и детальный анализ тех факторов и причин, которые реально воздействуют на инфляционные процессы, по характеру влияния и природе проявления – с целью приведения инструментария денежно-кредитной политики (далее – ДКП) в соответствие с объективно угрожающими, а не рыночно приемлемыми дисбалансами, которые допустимы в условиях структурной перестройки.
Отмеченные принципиальные установки формируют характер экономического механизма в части управленческого воздействия, согласующего содержание системы управления экономическим ростом с целями и задачами социально-экономического развития страны [2]. В расширительном толковании данный механизм необходимо понимать как систему из функционально обеспечивающих подсистем организационно-хозяйственных механизмов в сферах институциональной, денежно-кредитной, промышленно-технологической, структурно-отраслевой, социально ориентированной и т. п., комплемен-
тарно заданных в стратегическом целеполагании, взаимосвязанных и нацеленных на «мобилизацию всех имеющихся в стране ресурсов в процессе расширенного воспроизводства экономики» [3]. Что достигается путем выверенной по инструментам макроэкономической политики, направленной на обеспечение должной динамики компонентов ВВП по счету использования [4]: внутреннего спроса (в качестве важнейшего драйвера, как бы уверенно он ни «подогревал» текущую инфляцию), валового накопления (требующего, по нашему мнению, при всех действующих проинфляционных ограничениях, зажимающих экономику предложения, отложенного форсирования роста к 2028–2030 гг.) и чистого экспорта (замедляющегося на фоне переориентации экономики на новые рынки, предполагающей складывание более оптимальной структуры ВВП по счету производства – с акцентом на повышение вклада в развитие со стороны отраслей переработки и технологической сферы).
Оценка и использование факторов экономического роста, очерчивая «физическую способность экономики к росту», является недостаточным условием, поскольку побудительным мотивом в этом случае будет именно «некое стремление к новому качеству жизни» [5]. Как факторы производства очевидно могут быть усилены и спровоцированы к более эффективному использованию импульсами роста (задачами улучшения социально-экономического благосостояния и наращивания ВВП), так и воспроизводственный потенциал мобилизуется не столько, например, через технологизацию, сколько непосредственной включенностью институционально-политической и социально-мотивационной составляющих. Только в этом случае воздействие на сферу общественного воспроизводства может привести к определенному изменению системного качества и, как следствие, к выполнению основных макроэкономических показателей, заложенных в стратегиях и программах.

Дамоклов меч и прокрустово ложе экономики с таргетируемой инфляцией: что можно и чего нельзя стратегам?
Российская экономика в новой парадигме глобальных экономических отношений как суверенная, конкурирующая на бессанкционных условиях и не в ультимативных рамках, действующая в недискриминационном правовом поле, выстраивает и придерживается того пути развития, который идет не по правилам, в рекомендательном ключе и в кулуарных интересах государств из блока устоявшихся оппонентов, а зиждется на самобытно оправданном стратегическом планировании экономического роста на базе временных горизонтов, источников и факторов, количественно-качественных параметров, организационной и контрольно-исполнительной компонент. Для чего необходимо целеполагание, зависящее от обновленного видения и потребностей модернизируемой экономики, автономное финансово и в оперативно-тактическом плане реализации, подразумевающее ответственность и подкрепляемое политической волей при принятии важных конъюнктурных решений, запланированных шагов или в рамках выдвижения не менее перспективных альтернативных сценариев.
Войдя в период гиперсанкционного давления и испытывая на себе груз чрезвычайных расходов от участия государства в гибридном военном противостоянии, экономика РФ получила жизнеопределяющие стимулы: выхода из труднопреодолимой зависимости в плане зацикленности на существенной сырьевой ориентации; переоценки взятых ранее на вооружение прозападных ценностей и либеральных установок; пересмотра возможностей, которые сулит изменение в картине мироотношений; поиска путей реализации собственного экономического потенциала на обновленных и/или прорывных принципах, совместимых с возможностями развития и требованиями национальной безопасности.
Обзорно рассмотрим, с какими еще структурными вызовами столкнулась российская экономика в нынешнем движении к росту. Фрагментация мировой экономики оставляет риск осложнения для построения самодостаточных, инновационных, высокорентабельных производств замкнутого цикла. В этой связи поиск компромиссных решений, когда сырьевой или технологический компонент будет частично или даже полностью (в исключительных случаях) заимствован у партнеров, а масштаб отдельно взятого локального (странового) рынка получит расширение через внешнеторговые кооперацию и сотрудничество, позволит говорить о реализуемости проектов с позиции занятия производственно-сбытовых ниш, в том числе в областях:гражданского самолетостроения, автопроизводства, строительства высокоскоростных магистралей, создания медицинского и транспортного оборудования, растительной и животной селекции и т. д.
Расширение производственных мощностей требует масштабных инвестиций, привлечь которые по ставкам, намного превышающим рентабельность, без стабильного и достаточного госфинансирования представляется по меньшей мере проблематичным. Бюджетные же вливания в развитие отдельных значимых отраслей, расширяющие производственный потенциал экономики и влияющие на ее структуру, рассматриваются регулятором (с осторожным консерватизмом) в качестве расходов, способных приводить к увеличению спроса и усилению инфляционного давления. Что опять же ставит в зависимость приоритет развития в насущном моменте от приоритета среднесрочной (судя по частым уточнениям горизонта достижения) цели по инфляции. Сущностные причины нестабильности которой иные. Снижение покупательной способности рублпри высокой доле импортной продукции в товарной корзине свидетельствует об очевидной инфляционности потребления, а также о слабой корреляции между реальной курсовой волатильностью и достижениями «управляемого плавания» в абсорбировании внешних шоков, но дает предпосылки к обеспечению цели таргетирования через решение как минимум двух вытекающих из данной зависимости и принципиальных для повышения качества экономического планирования задач: недопущения неуправляемой (вызванной не только рыночными причинами) девальвации национальной валюты и балансировки импорта в реализации приоритетов национальной безопасности.
Повышение издержек на труд, обусловленное, по мнению регулятора, сохраняющимся дефицитом трудовых ресурсов, на наш взгляд, не в меньшей степени еще и следствие недооцененности труда в период начиная с 2014 г., что коррелируется с данными статистики об изменении реальных располагаемых денежных доходов населения (после выплаты обязательных платежей), которые, например, составили в 2023 г. лишь 98,6% от уровня 2013 г. Следует признать, что в 2016–2022 гг. показатель был существенно ниже. Одной из причин чего является в первую очередь недостаточно высокий и не достигший устойчивых значений (в среднем не более 3% в год) рост физического объема ВВП.
Регулятор признает «зашумленность» и наличие асимметрии во влиянии некоторых каналов влияния трансмиссионного механизма на инфляцию: в частности для валютного характерно, что при ослаблении рубля цены растут быстрее, чем снижаются при укреплении национальной валюты. К тому же один канал может быть сопряженным с другим в силу сонаправленности причин, влияющих на импульс ДКП. В этой связи следует поставить вопрос, насколько наличие хотя бы внешних факторов и шоков делает адекватным механизм передачи сигнала рынку и ценам через изменение «ключа». Так, систематическое удорожание импорта для ретейлеров может неэластично сказываться на адаптации «ценников» под заточенность ЦБ РФ на удержание спроса: ведь удовлетворение сохраняющихся потребительских запросов на товары первой необходимости бизнесу так или иначе целесообразнее обеспечивать через рост цены, чем жертвовать маржинальностью, тем более при повышенных инфляционных ожиданиях и процентных издержках на фоне сигналов о неослабевающем росте ключевой ставки. Отчего объективно падает и общая эффективность каналов трансмиссии. Сложностей добавляет предубежденность регулятора в вопросе отнесения даже косвенных факторов инфляции заранее к более проинфляционным. Например, если рассматривать локальный риск сокращения возможностей фондирования под долгосрочные проекты с участием банков при относительно низких депозитных ставках (эффект мягкой ДКП) и значительный для экономики риск ослабевания спроса бизнеса на кредитные ресурсы (вследствие рестрикций). «Мягкость», в логике ЦБ РФ и в данном контексте, чревата выводом излишних средств вкладчиков на товарные рынки и в спекулятивные трансакции, что весомее скажется на ценовой стабильности.

Ключевые принципы, на которых базируется действие механизма управления мобилизацией ресурсов экономического роста Можно говорить о двух группах принципиальных оснований: базовых (методических) и конъюнктурных.

К базовым относятся следующие:
■ цель достигается всеми доступными ресурсами, если это необходимо в рамках национальной безопасности;
■ инициативы органов макроэкономического регулирования под эгидой министерств, ведомств и/или мегарегулятора не противоречат обоснованному курсу развития, поддерживаемому Правительством РФ;
■ ресурсы, когда они ограниченны, изыскиваются и обеспечиваются из всевозможных резервов;
■ непопулярные меры государства могут затрагивать и перестраивать те установки бизнеса (направления взаимодействия, схемы и ориентиры), которые процветали в предшествующие периоды, но не использовались в полной меретак, как это важно и первостепенно значимо для государства;
■ сопутствующие трудности преодолеваются за счет мобилизации и перевода общепризнанных экономических механизмов на более надежные рельсы;
■ временное отклонение от прежних целевых ориентиров отдельных ключевых показателей развития допускается без ущерба для магистральной цели, обеспечивающей национальную безопасность и будущее страны;
■ длительность отклонения определяет параметры и ориентиры выстраивания уточненного пути в движении к цели с наибольшими эффектами и допустимыми потерями;
■ внешняя политика соответствует задачам внутреннего развития.
С последним пунктом тесно связано соблюдение блока факторов и принципов, учитывающих актуальные внешнеэкономические риски:
■ поиск, проработка и реализация направлений для создания альтернативного, автономно-го от прозападного (ориентированного на доллар, англосаксонский мир и/или антироссийские  ценности) пути макрорегионального (но взаимодополняющего) экономико-политического сотрудничества;

■ принятие таких проактивных мер в отношении недружественных государств, которые бы снизили эскалационный порог в тех или иных вопросах стратегического противостояния (рычаги воздействия должны строиться через обрезание ранее принятых схем и контрактных механизмов взаимодействия, основанных на приоритетах – доллара, биржевых котировок и платежных привязок в запретительных валютах, рейтинговых, аудиторских и расчетных систем, а также форматов разрешения споров арбитража в невыгодных юрисдикциях). Кроме того, противодействие первопричине, а не купирование следствий кратно снизит ущерб экономическому благосостоянию и бюджетную нагрузку;
■ конкурентное продвижение любых бизнесинициатив (контрактных, инвестиционных, организационно-хозяйственных, логистических) в пользу стран и их правительств, не допускающих в стратегическом взаимодействии систематических выпадов, обострений, откровенно враждебной риторики;
■ выработка таких ответных контрмер и шагов по отношению к выражающим двойственные устремления, которые бы не давали повода искать выгоды на стороне и вне союзнических отношений;
■ переориентация на новые (дружественные) взаимодействия без перекоса в сторону однозначной и конкретной зависимости от подобных конгломератов (так, синаизация хозяйственных связей взамен прежней вестернизации не является выходом, а выступает лишь временной мерой на пути к многовекторному встраиванию, например, в центральноазиатские или ближневосточные цепочки комплексного межстранового сотрудничества). Потенциал западной коалиции, всеобъемлюще действующей на фронтах противостояния с РФ и ее партнерами, предполагает привлечение гораздо больших ресурсов для противодействия, учитывая конфронтацию вдолгую по идеологическим и структурным противоречиям. Будущая траектория ключевой ставки, призванная повлечь обеспечение нужного таргета инфляции в период до 1,5–2 лет, определенно накладывает ограничения на оперативность мобилизации внутренних экономических ресурсов по ставкам, сравнимым с реальной рентабельностью в большинстве отраслей. Тем самым удлиняется цикл выхода на полноценные темпы экономического роста, параметры инвестиционной обеспеченности, капиталоотдачи и роста фондовооруженности, снижается эффективность инструментов трансформации сбережений в реальные инвестиции реальному сектору. К какому росту следует стремиться и на какой организационно-методологической основе выстраивать движение к качественному росту, структурировано на рис. 1 и в табл. 1.

Рис. 1. Концептуальные основы механизма управления мобилизацией ресурсов экономического роста в России

Источник: авторская разработка

Таблица 1

Эволюция представлений в экспертном сообществе о нынешней фазе экономического роста

Источник: разработано автором с учетом [6].

Чтобы понять «проблему выбора» ЦБ РФ в вопросе ужесточения рестрикций, проанализируем методологические факторы и дихотомии, которые могут возникать в процессе влияния решений на экономику (табл. 2).

Таблица 2

Ограничения и допущения методологического порядка, принятые в ДКП Банка России
и имеющие влияние на эффективность решений в вопросе стимулирования экономического роста

Источник: авторская декомпозиция на базе [7].

На наш взгляд, следующие аспекты не имеют однозначного варианта действий и небезальтернативны с точки зрения оценки последствий от их реализации (табл. 3).

Таблица 3

Стратегия ДКП «двойного» действия и эффекты для экономического роста

Источник: авторское видение с учетом [7, 8].

ВЫВОДЫ
Если следовать риторике нашей монетарной власти и сочувствующего экспертного сообщества об актуальности оперативно длительной жесткости в ДКП, «удержание инфляции является приоритетом с точки зрения стабильности финансового рынка и главным фактором поддержания инвестиционной активности». Но, удерживая инфляцию повышательной траекторией «ключа», регулятор вызывает рост операционных расходов бизнеса, вынужденного закладывать эту составляющую в себестоимость и не получающего стимулов к реализации инвестиционных проектов по рыночно оправданной ставке.

Говоря об эффективном управлении экономическим ростом, необходимо обеспечить «надстройку»:
■ через целеполагание, основанное на отказе от предыдущего миропорядка с условным гегемоном в единственном числе и учитывающее продолжение структурной перестройки экономики, отнюдь не закончившейся с переходом на особый режим работы предприятий ВПК;
■ политическую волю, готовую претворять в жизнь меры мобилизационной экономики до окончательной победы (результата, устраивающего общество и государство, благоприятно сказывающегося на перспективах экономического роста);
■ механизмы реализации и контроллинга, учитывающие лучшие достижения отечественного прошлого, опыт адаптации к предыдущим вызовам и мировую практику выхода экономик из-под санкционных запретов. При управлении инфляционными процессами природа ценовой динамики концептуально сужается регулятором до инфляции спроса через практическое элиминирование инфляции издержек (хотя бы в контексте постулирования перегрева экономики), чем в известной степени сводится на нет влияние принимаемых в рамках ДКП мер по действительному обеспечению ценовой стабильности. Вместе с тем повышательная траектория ставки есть следствие разворачивания новейшей версии старой истории об инфляции издержек. 
Сколько-нибудь устойчивое и тем более сбалансированное долгосрочное равновесие обеспечитв условиях проявления и чередования внешних и внутренних шоков циклической природы представляется маловероятным, что допускает и сам регулятор, говоря о объективном возникновении разрывов (состояний отклонения экономики от равновесия).
Таким образом, любое соблюдение целевого уровня инфляции при темпах экономического роста, ее не провоцирующих (при прочих непротиворечивых и стабильных показателях экономического развития), – скорее можно охарактеризовать как точечное и разовое достижение, чем результат рациональной ДКП, если только эта политика не ответственна целиком и полностью за таргет в отрыве от действительных и насущных ориентиров экономики на социальное благополучие.
Горизонт госпланирования должен максимально приближаться к горизонтам инвестиционного планирования стратегических отраслей, быть релевантным с точки зрения институциональной среды и сочетаемым с лагами влияния монетарных условий для реализации проектов, учитывать расшивку угроз и проблем в рамках эффективно контролируемых программ развития с минимизацией корректировок в режиме ручного управления, что в комплексе будет отвечать обозримым задачам качества и устойчивости экономического роста.
А реалистичным критерием эффективности проводимой экономической политики и альтернативой оценке инфляционных сигналов в рамках ДКП вполне могут быть, например, мониторируемые ожидания населения о практическом изменении качества жизни среднестатистического домохозяйства РФ (хотя бы в противовес растущему показателю банкротств физических лиц).
Ответственным же за проведение в жизнь конструктивных решений необходимо решительно преодолеть методологический крен в одноплоскостном рассмотрении проблемы «инфляция – экономический рост»: 1) подчеркивая роль фактора заработных плат в избыточном спросе, учитывать недостаточную фондовооруженность труда; 2) проактивно сдерживая инве-
стиционный спрос, не подрывать мотивацию производителя и купировать спекулятивность в розничной торговле; 3) запуская цикл жестких денежно-кредитных условий, продумывать последствия на выходе из цикла для инвестиционного климата, стабильности банковского фондирования, рыночной волатильности и долговой нагрузки; 4) убежденно говоря о бюджетной консолидации, помнить о потребностях экономики в уверенном росте.

Список литературы
1. Юдаева К. В. О возможностях, целях и механизмах денежно-кредитной политики в текущей ситуации // Вопросы экономики. 2014. № 9. С. 4–12.
2. Анохина М. Е., Зинчук Г. М., Колесников А. В., Копылова Н. А., Коростелев Д. Г. Управление экономическим ростом агропромышленного комплекса России // Фундаментальные исследования. 2016. № 12-2. С. 365–370.
3. Глазьев С. Ю. Программа опережающего развития России «Социальная справедливость и экономический рост» // Экономическая секция XXV Всемирного Русского Народного Собора, 2023.
4. Сухарев О. С. Экономический рост в России: проблема управления // Экономист. 2016. № 7. С. 21–31.
5. Мишулин Г. М., Стягун А. В. Определение категории «источники экономического роста» в парадигме институционального подхода // Экономический вестник РГУ. 2008. Т. 6. № 2. Ч. 3. С. 27–32.
6. Новая модель экономического развития России: концепция формирования и реализации / Доклады М. В. Ершова, А. Н. Клепача, В. М. Полтеровича, О. С. Сухарева и др. – М. : Государственная Дума, 2016. – 320 с.
7. Основные направления единой государственной денежно-кредитной политики на 2025 год и период 2026 и 2027 годов (второй проект) [Электронный ресурс] / Банк России. – Режим доступа: https://cbr.ru/about_br/publ/ondkp/on_2025_2027/. Дата обращения: 15.10.2024.
8. Андрюшин С. А. Денежно-кредитная политика Банка России в 2022–2026 гг.: системные риски, антикризисные меры и механизмы развития // Банковское дело. 2023. № 9. С. 20–28.