О промысле Божьем, о расколах и монашестве, о канонах и догматах с настоятелем Свято-Георгиевского Мещовского монастыря Калужской области архимандритом Георгием побеседовал главный редактор журнала «Банковское дело» Владимир Нестеренко.

 

 

Не хлебом единым

Живой родник благочестивых традиций

 

О промысле Божьем, о расколах и монашестве, о канонах и догматах с настоятелем Свято-Георгиевского Мещовского монастыря Калужской области архимандритом Георгием побеседовал главный редактор журнала «Банковское дело» Владимир Нестеренко.

Расколы, каноны и догматы

Б. Д.: В истории русской православной церкви и русского народа произошло несколько расколов, чрезвычайно трагичных по своим последствиям для церкви и государства. Это и раскол, начатый в середине XVII века патриархом Никоном, и послереволюционные расколы...

О. Г.: Сейчас тоже есть расколы.

Б. Д.: Да, сейчас развивается раскол, зародившийся в 1992 году на Украине и принявший уже общеправославный характер. Это ослабляет церковь?

О. Г.: Расколы не просто ослабляют, я бы даже сказал, они разрушают церковь. Они вводят многих людей в соблазн. Действительно, как это так, православные христиане, братья по вере, не могут сохранить единство? Если бы кто-то отпадал в ересь, то это можно было бы понять, это отпадение от Церкви. Но раскол – это разделение одинаково верующих православных, и разделение происходит, соответственно, не из-за вопросов веры, которые святы сами по себе, а по земным, мирским, а значит, греховным причинам. Конечно, это соблазн. Люди посмотрят на нас и скажут: «Если они готовы разделить чашу своего высшего Таинства – Евхаристии – из-за политических или национальных вопросов, то какие они христиане? Нечего нам там делать».

Разумеется, расколы образуются не на пустом месте. Причины зреют поколениями. Одна из главных причин, по моему мнению, – непонимание православия. И, конечно, несоответствие жизни Евангельским нормам у многих христиан. Церковь – живой организм. Как человек состоит из души и тела, так и в Церкви две составляющие. Божественная и человеческая. Человеческая составляющая Церкви играет, образно говоря, ту же роль, что тело в человеке, а Божественная – ту же, что душа. В человеке, если тело болеет и приходит в негодность, душа это тело рано или поздно покидает. В Церкви при оскудении человеческой составляющей происходит подобное – ее оставляет Дух Святой, который не живет в нечистых сосудах, как это было сказано еще в Книге Притчей.

Параметры жизни Церкви – это каноны и догматы. И когда они нарушаются, Церковь начинает болеть, то есть впадать в разные нестроения и расколы или даже умирать – впадать в ереси, то есть, по сути, перестает быть Церковью.

Б. Д.: А почему они нарушаются, каноны?

О. Г.: Чаще всего из-за того, что человек начинает жить в угоду своим страстям.

Б. Д.: Вы говорите о священниках или о мирянах?

О. Г.: Вообще о Церкви. Блюстителями канонов должны быть епископы, им вручено словесное стадо Христово. Но заметьте, что стадо – словесное, в буквальном переводе это значит – разумное. Христиане не должны быть толпой баранов, бездумно идущих за пастырями. Народ Божий всегда считался авторитетом не ниже, чем церковная иерархия. У нас Церковь – соборная, это означает участие всех ее членов в церковной жизни. Там, где есть соборный дух, лучше сохраняются каноны и догматы. В идеале активный церковный народ просто не должен позволять клиру отступать от догматов и канонов. Где влияние народа блокируется, там и начинается разложение.

Б. Д.: В единоначалии проще допустить и узаконить ошибку…

О. Г.: Соборность гарантирует Христоцентричность Церкви. То есть Церковь сконцентрирована на Христе. А отсутствие соборности, всевластие иерархии приводит к епископоцентричности. Это когда страх перед церковным начальством сильнее, чем страх Божий, когда авторитет иерархии выше авторитета святых.

Вот западная «церковь», Римско-католическая, в своем историческом развитии продемонстрировала подобную эволюцию. Сначала первоиерархи Рима имели вполне заслуженный авторитет во вселенской Церкви. Они действительно имели первенство чести, были чем-то подобным высшему церковному суду, к ним апеллировали, в том числе, и епископы, недовольные действиями своих патриархов (всего в Византийской империи было пять патриархатов). Со временем этот авторитет оказался капитализирован в учение о непогрешимости Папы, авторитетность мнения которого стала в глазах латинян выше авторитетности всего Священного Предания. Это, конечно, ересь, а ересь – это обязательно и потеря благодатности церкви.

Б. Д.: С вашего позволения, один пример приведу по поводу духовной деградации. У нас в Гражданской войне где-то полтора процента населения участвовало. То есть очень мало. Остальные наблюдали. Призыв «За Веру, Царя и Отечество» лозунгом Белого движения не стал. В тех многочисленных лозунгах чаще всего не было даже слов «за веру», не говоря уже о царе. Потому что царь, во-первых, был немцем по крови. Во-вторых, его прозвище «кровавый» было вполне заслуженным. Но не было авторитета и у церкви: ведь за веру тоже народ не пошел.

О. Г.: Этому были причины.

Б. Д.: И ведь смотрите, после Первой мировой народ был опытным в военном деле, но не взялся за оружие, не стал ни церковь, ни царя защищать.

О. Г.: Напротив. Большинство недавних воинов Первой мировой, за исключением командного состава, почти целиком перешли на сторону большевиков и выиграли для них Рражданскую войну, надеясь получить обещанную землю. Прельстились. В результате получили продразверстку и колхозы – вариант крепостного права. Дьявол платит черепками.

И при всем уважении к ныне канонизированному государю и его семье, все-таки он свои ошибки омыл кровью, и он прославлен как страстотерпец. Были ошибки у царя, много было ошибок, и одна из малоизвестных, но, на мой взгляд, в духовном плане важнейших – непредотвращение разгрома русского монашества на Афоне.

Ослабла вера, оскудело богословие, несмотря на довольно высокий уровень духовных школ в Российской империи. Схоластика задушила православную мысль. Об этом можно прочитать у протоиерея Георгия Флоровского в его известнейшем труде «Пути русского богословия». Фактически не одно столетие российские семинаристы учились по западным схоластическим учебникам. Восточных отцов почти никто не изучал и не знал.

Когда возник первый в ХХ веке богословский спор – об имяславии – высшие церковные иерархи явили поразительную богословскую безграмотность. В документе Синода об осуждении имяславия, например, святителю Григорию Паламе приписывалось равнопротивоположное учение, чем то, которое он провозглашал в свое время. Мы несем до сего дня последствия этих ошибок. Даже сегодня нет богослова, который бы объяснил простым языком церковному народу и Церкви всей, что Свет, который видел Моисей при Неопалимой Купине, когда она горела и не сгорала, Свет, который осиял избранных апостолов на горе Фавор, Свет, которым просиял при беседе с Мотовиловым преподобный Серафим Саровский, Свет, который видели в молитве монахи-исихасты, – это явления одного и того же порядка. Это явление Бога в Его действиях, или энергиях, у нас это называется еще словом Благодать. И этот же Свет – в имени Иисус Христос, а это Имя и Есть Сам Бог в Своих энергиях. По правилам Седьмого Вселенского собора иконы не требуют освящения каким-то особым чином. Они освящаются надписанием имени изображенной на них святыни. Имя неотделимо от личности. В 1913 году произошел разгром Афона, 17 июля по новому стилю. И ровно через пять лет, 17 июля, была убита царская семья.

Главная причина революции все-таки в том, что люди отвергли Бога. И если крестьяне отвергли Его ради обещания кусочка пашни, пошли ради этого за открытыми богоборцами, то церковные иерархи отступили от Него, допустив провозглашение ереси Синодом в 1913 году.

Иисусова молитва – главное делание монаха. А зачем мы ее читаем? В чем заключается смысл Иисусовой молитвы? В том, что Сам Бог присутствует в Своем Имени. В чем ее сила? В самом Боге. Потому что в Имени Иисуса Христа Свет, который был в Купине, а этот Свет – это и Есть Сам Бог в Своих действиях. Читая Иисусову молитву, мы имеем дело с Самим Богом, с этим Светом и наполняем ум этим Светом. Тогда Он оживляет дух внутри человека, потому что человек в духовном плане является продуктом своих стремлений и помыслов.

Б. Д.: Я все-таки попробую вам возразить. Вернемся снова к Гражданской войне и революции. Народ довольно быстро принял идеи социализма – коммунизма, потому что они были основаны на тех же христианских принципах. И пока народ верил, что страна живет в соответствии с принципами строителей коммунизма, все было нормально. Но как только народ увидел, что партийные функционеры живут совсем другой жизнью, чем та, что они проповедуют, он тут же вышел на улицу. И эта власть, казалось бы, незыблемая, была в одночасье сметена.

О. Г.: Вы очень романтизируете народные стремления. Советская власть никогда и не декларировала схожесть своих идеалов с христианскими. Особенно вначале. Более того, подчеркивалась противоположность целей новой власти всяческим религиозным целям. Власть не жалела денег на антирелигиозную пропаганду, которая носила характер глумления и кощунства. Только после начала Отечественной войны стали эксплуатироваться темы Отечества, национального патриотизма. До этого на само слово «священный» было наложено табу. И вдруг возникает понятие «священная война». Известный «моральный кодекс строителя коммунизма» – это уже период Хрущева. А народ вышел на улицы не раньше, чем возникла так называемая гласность и скопилась критическая масса информации, которая и взорвала советский строй. Но я бы хотел вернуться к духовным причинам русской трагедии ХХ века.

Насчет народной веры, некоего генетического христианства русского народа. Я думаю, что просто исторических корней мало. Народу не просто нужно верить, что кислород – это жизнь, говоря образно, но ему надо научиться им дышать. Реальное богообщение вне правильной духовной жизни немыслимо, а она немыслима без правильной молитвы. А молитвы не будет без правильного понимания догматов, в том числе того «догматического значения учения об Имени Иисуса», о котором задолго до афонских споров прозорливо писал святитель Игнатий Брянчанинов.

Когда человек правильно молится, правильно верит, живет в каноническом поле, тогда он не только понимает, что такое кислород, он и дышит им.

 

О монашестве

Б. Д.: Выходит, что церковь наша истончается…

 О. Г.: Очень многое утеряно, начиная с традиции воспитания монахов. Монахи – это самое главное.

Б. Д.: На церемонии закладки памятника Евдокии Лопухиной, первой жены Петра Первого, вы сказали: «Какие монахи, такая и церковь. Какая церковь, такой и народ». Фраза очень точно отражает состояние и церкви, и народа. Если у нас утеряны многие традиции, вы, как настоятель монастыря, понимаете, откуда, с каких времен нужно брать пример, на что ориентироваться? И что нужно делать, чтобы все восстановить?

О. Г.: Архимандрит Иоанн Крестьянкин сказал: «Монашество – это есть стержень христианства». Если стержень развалился, то и христианство не устоит. Сегодня, к нашему великому сожалению, монашество в крайне тяжелом, я бы даже сказал, в предсмертном состоянии, понимаете?

Б. Д.: Пока не очень…

О. Г.: Я поясню. Монахи должны заниматься монашеством в первую очередь, то есть аскетической жизнью и молитвой. И это главная задача – воспитать в монахах монахов. А как можно воспитать монахов монахами, если они не понимают, зачем Иисусу молитву читают? У меня в монастыре был такой случай. Привожу слова отца святого Иоанна Кронштадтского о том, что в имени Иисус Христос полнота энергии Бога, весь Сам Он есть. А монах один мне отвечает: «Это личное мнение Иоанна Кронштадтского». Спрашиваю: «Ты хочешь сказать, что там Света нет, который был в Купине?» Он отвечает: «Не знаю. Вы хотите сказать, что имя Иисус Христос – это и есть Сам Бог?» Я ему говорю: «А зачем тогда Имя Его произносить в Иисусовой молитве?» На это он заявил: «Вы еретик». И пошел на меня жаловаться епископу.

Б. Д.: С формальной точки зрения он прав.

О. Г.: Он прав только в том, что в церкви нашей эти вопросы не прояснены и не объяснены вообще.  А если монахи не понимают, чем им заниматься в монашестве, откуда этот стержень будет крепкий в христианстве? Отсюда и все проблемы. Чем монастыри занимаются? Всем чем угодно. Социальными и просветительскими делами, сельским хозяйством. Не занимаются самым главным – монашеством.

Б. Д.: А что такое монашество?

О. Г.: А монашество – по определению того же святителя Игнатия Брянчанинова – это настоящее христианство. Это не какая-то надстройка над Евангелием, не дополнение к нему. Это и есть жизнь по Евангелию. В основе этой жизни – «умное делание». Это одно из названий того, что можно проще назвать правильной молитвой.

Рассмотрим хотя бы наши исторические древние монастыри. Они, конечно, уникальны со своей историей, архитектурой, святынями, но они не работают сегодня в нашей современности именно как монастыри. Почему не работают? Потому что тогда, когда они исторически были монастырями, они давали плоды положительные, а сейчас очень трудно это сделать. Все-таки монаха, который стоит на начальном пути монашеского делания, надо поселять в особые условия. Если монах отрекается от мира, а в монастыре царит мир – паломники, к примеру, по пятьдесят автобусов в день приходит, – монаху вообще тяжело заниматься монашеством.

Наши святые отцы не зря уходили в пустыни, в леса, скиты. В этой связи возникает вопрос: как сегодня в исторических обителях, многолюдных, посещаемых паломниками, воспитать монахов? Реально ли это вообще?

Б. Д.: Без этого же нельзя, чтобы монастыри не посещались мирянами. Нести слово Божие в мир – задача монастыря. В числе паломников – сила и слава обители.

О. Г.: Поэтому сегодня перед церковью стоит задача, которую пока никто не знает, как решить. Как в современной жизни церкви сохранить святость? Как воспитать тех, кто будет духовным ориентиром?

Смешно говорить на языке XVII века, обращаясь к сегодняшнему человеку, который сутками пребывает в информационном поле и переполнен всеми возможными страстями. Надо как-то совместить церковность с понятностью для современного человека. Как-то один богослов мне сказал: «Современному человеку академическая проповедь неинтересна. Сегодняшние священники должны говорить научно-апологетическую проповедь».

То есть надо сказать на современном языке не о том, что такое Святой Дух и что его надо стяжать, а о том, как его стяжать. Поэтому выход какой из ситуации? Вот я настоятель монастыря почти двадцать лет. Наш монастырь еще более или менее спокойный. Я помню, как в юности с единомысленными братиями мы окормлялись духовно в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре. Помню, как мы горели желанием быть там монахами. А вот сегодня, думаю, не пошел бы в Лавру монахом, потому что большинство ее посетителей не паломники, а туристы, включая множество иностранцев. И как монахам жить там по-монашески? И так во многих монастырях исторических.

Я думаю, что выход, возможно, в создании скитов, вынесенных из монастыря в тихие и непосещаемые места. Пусть идут туристы глазеть на древние храмы, а монахов надо поселять в закрытые скиты, удаленные от суеты, и воспитывать там, учить их искусству монашескому в особых условиях. А потом уже, как просветителей, зрелых и крепких духом, способных жить в такой суете, ставить на объектах исторических для того, чтобы они могли всем этим туристам показать Христа в себе.

Б. Д.: То есть монах в современном мире должен быть миссионером.

О. Г.: Да. В нем должны увидеть Христа, увидеть православие, как это увидели те, кого послал князь Владимир в Византию.

 

О святынях и Божественном промысле

Б. Д.: Отец Георгий, на фотографиях я видел, что было на месте монастыря. И когда подошел к монастырю уже восстановленному, меня поразило ощущение силы и мощи начиная от стены, которая, я так понимаю, из дикого камня сделана. В монастыре очень много святынь, причем таких, которые в Москве не найдешь. Например, частица шипа из тернового венца Иисуса Христа. Я уже не говорю о частицах мощей святых. Реликвии собирались заново или удалось получить святыни старого монастыря?

О. Г.: У нас действительно очень много святынь. Когда мы стали возрождать монастырь, тут было чистое поле и нам пришлось восстанавливать его в исторических границах. Потому и стена по старому фундаменту, и храмы.

А святыни как пришли? Как-то Божественный Промысел так устроил, что Иерусалимская церковь, Иерусалимский патриархат оказали нам помощь, оттуда святыни пришли с благословления Иерусалимской иерархии. Вообще наш монастырь был устроен царицей как хранитель самой большой частицы мощей Георгия Победоносца в России. Она хранилась в специальной иконе, утраченной в советское время. Мы ездили на Афон, молились. Согласно преданию, дом Святого Георгия – Зографский монастырь на святой горе Афон. В одном своем явлении святой мученик сказал: «Мой дом находится на горе Афон, монастырь Зограф».

В России монастырь Святого Георгия – это наш Мещовский Калужский монастырь. И когда мы прибыли на Афон, нам сразу было явлено особое действие Божественного Промысла – мы привезли первую в истории России точную копию зографской нерукотворной иконы Святого Георгия.

Я думаю, Святой Георгий доведет наш монастырь до нужного состояния. Монашество все-таки заключается в трезвлении ума. То есть мы должны воспитать свой ум, а ум трудно воспитать без откровения помыслов. И без молитвы это нельзя сделать. Потому что воспитанный ум является тем светом, который преображает человека. Это и есть процесс обожения.

Б. Д.: Говорят, все беды от ума. А вы говорите, что и обожение от ума идет.

О. Г.: Ум, в Писании сказано, – это царь над естеством человека.

Б. Д.: А мозг – это носитель ума. Так же, как и тело наше – носитель духа.

О. Г.: Да. Так же, как в теле сокрыта душа. Субстанцией ума является мозг человека. А сердце духовное – это весь человек.

Б. Д.: Отец Георгий, вы работаете над тем, чтобы духовный центр воспитания монахов появился при монастыре?

О. Г.: Да. Я уже в течение многих лет эту задачу решаю, советуюсь со старцами и с опытными людьми. Мы создаем закрытый скит Иерусалимской Божьей Матери, где специальные условия будут, специальный устав, дающий монахам рост духовный. А сам монастырь преобразовываем в место, приятное и паломникам, и туристам, поскольку это неизбежно.

Наш монастырь уникален по истории своей. Это колыбель династии Романовых с красивой архитектурой. Обитель расположена в живописнейшем месте. На ее территории есть  большой пруд. Вокруг пруда мы обустраиваем молитвенную тропу в память о первой царице – праматери династии Романовых. Чтобы люди могли пройти по этой тропе, помолиться, посмотреть на монастырь, на каретный двор, заглянуть в зимнюю оранжерею, а вокруг нее – ботанико-зоологический сад. Обойти так вокруг монастыря, зайти в сам монастырь, где множество святынь, включая мощи святых. Чтобы люди от созерцания внешней красоты приходили бы к внутренней, духовной. Чтобы встретились в храме со зрелыми монахами, получили грамотные ответы на свои вопросы, красивую службу увидели, послушали интересную проповедь. Таким образом церковь будет действовать так, как Христос хочет. Надо, чтобы люди в церкви преображались, изменялись и внутренне, и внешне.

Но для этого надо отдельно воспитывать монахов, а сам монастырь сделать местом, привлекательным и для туристов, и для паломников.

Б. Д.: Вот вы говорите – скит. Это же большие деньги, наверное?

О. Г.: Мы начинали строительство в чистом поле. Конечно, тяжело, трудно нам очень. Мы ждем помощи от Бога и от людей, но и братия монастырская у нас замечательная. Они желают монашества и понимают его.

Б. Д.: Люди помогают?

О. Г.: Пока мало. Люди сейчас больше осуждают церковь, нежели чем оказывают содействие в ее духовном оздоровлении. Церковь сегодня должна больше давать людям. Должна показывать не свою хозяйственную или социальную деятельность, не превращаться в богадельню или предприятие по оказанию ритуальных услуг. Этим людей не удивишь. Они от церкви ждут другого. Хотят увидеть жизнь по Евангелию.

Если кто неравнодушен к церкви, к монашеству, то пусть нам помогает. Это наше общее всенародное дело. Мы тогда много сможем сделать хорошего.

 

СПРАВКА

Отец Георгий (Геннадий Евдачев) родился 25 мая 1965 г. в деревне Жилино (ныне – город Киров). Окончил десятилетку. В молочном техникуме в Тверской области учился на мастера-сыродела, работал на сыркомбинате. Будучи призван в армию, служил в артиллерии, младшим сержантом направлен в Германию. В противотанковой батарее назначен командиром боевой разведывательной дозорной машины и замкомвзвода. Был отличным спортсменом, запевалой.

Вернулся из армии старшим сержантом, работал в колхозе, окончил Высшую школу агропрома, получил направление в вуз. В 1991 г. окончил Московскую ветеринарную академию имени Скрябина. Пономарил в алтаре храма Ризоположения на Шаболовке. В Калужской епархии был в числе первых четырех насельников.

Сегодня под руководством игумена Георгия духовно оживает вся мещовская земля.

Отец Георгий – автор книги «Живой родник. Благочестивые традиции деревни Жилино». В ней он живым, образным народным языком рассказывает о деревне, в которой родился и вырос, о том, как протекало его детство и отрочество.

 

Архимандрит Георгий: «Сегодня, слава Богу, невежество уходит в прошлое, люди начинают понимать, что Георгиевский монастырь – это стержень, на котором держится весь Мещовск, это похвала, красота, основа, твердость и защита мещовцев».

 

В России, на древней калужской земле есть обители с удивительной историей. Одна из них – Свято-Георгиевский Мещовский мужской монастырь.

Обитель в честь великомученика Георгия Победоносца основана в конце XV века на берегу реки Рессы, в 30 км от Мещовска.

В начале XVII века, во времена Смуты, монастырь был полностью разрушен и возрожден уже на новом месте, рядом с городом Мещовском. Средства на его возрождение были пожалованы уроженкой Мещовска царицей Евдокией Стрешневой, супругой царя Михаила Федоровича, первого из династии Романовых. Сегодня перед входом в Свято-Георгиевский монастырь установлен памятник царице и ее сыну Алексею. А совсем недавно здесь прошла церемония закладки памятника Евдокии Лопухиной, первой супруге царя Петра I, родиной которой был город Мещовск. Неподалеку от обители, в селе Серебряно, сохранилась ее усадьба.

В 1764 году у процветавшего монастыря были отобраны все земли, что привело к полному его разорению. Возрождаться монастырь начал в XIX веке. Однако за годы cсоветской власти обитель пришла в запустение.

Наместником обители с начала очередного ее возрождения в 2001 году назначен игумен Георгий (Евдачев), уроженец калужской земли. Когда он стал настоятелем монастыря, там было практически чистое поле. Сегодня построен и освящен храм в честь Святого Преподобного исповедника Георгия (Лаврова), восстановлены Андреевская часовня, пятиглавый собор Петра и Павла, крепостная стена с башнями, построены братский корпус, гостиницы и трапезные, сформирована монашеская община, ведется восстановление храма Георгия Победоносца.

В главном храме обители множество чудотворных икон и частиц мощей святых, в частности, чудотворная икона Святого великомученика Георгия Победоносца со святой горы Афон с частицей его мощей, шип тернового венца Господа, ребро мученика Вонифатия и глава Вифлеемского младенца.

При монастыре имеется большое хозяйство. Здесь чистейшая природа и плодородные земли.